II
Арбузов вышел на улицу. Был последний день масленой недели, которая в этом году пришлась поздно. Холода еще не сдали, но в воздухе уже слышался неопределенный, тонкий, радостно щекочущий грудь запах весны. По наезженному грязному снегу бесшумно неслись в противоположных направлениях две вереницы саней и карет, и окрики кучеров раздавались с особенно ясной и мягкой звучностью. На перекрестках продавали моченые яблоки в белых новых ушатах, халву, похожую цветом на уличный снег, и воздушные шары. Эти шары были видны издалека. Разноцветными блестящими гроздьями они подымались и плавали над головами прохожих, запрудивших черным кипящим потоком тротуары, и в их движениях – то стремительных, то ленивых – было что-то весеннее и детски радостное.
У доктора Арбузов чувствовал себя почти здоровым, но на свежем воздухе им опять овладели томительные ощущения болезни. Голова казалась большой, отяжелевшей и точно пустой, и каждый шаг отзывался в ней неприятным гулом. В пересохшем рту опять слышался вкус гари, в глазах была тупая боль, как будто кто-то надавливал на них снаружи пальцами, а когда Арбузов переводил глаза с предмета на предмет, то вместе с этим по снегу, по домам и по небу двигались два большие желтые пятна.
У перекрестка на круглом столбе Арбузову кинулась в глаза его собственная фамилия, напечатанная крупными буквами. Машинально он подошел к столбу. Среди пестрых афиш, объявлявших о праздничных развлечениях, под обычной красной цирковой афишей был приклеен отдельный зеленый аншлаг, и Арбузов равнодушно, точно во сне, прочитал его с начала до конца:
ЦИРК БР. ДЮВЕРНУА.
В честь 90-летия музея новая экскурсионная программа
«Не счесть талантов цирковой арены»
Новая экскурсионная программа «Не счесть талантов цирковой арены», базируется на активно развивающихся в нашей стране принципах арт-медитации и арт-терапии. Мы предлагаем вам стать полноправными участниками дискуссии, без стеснения обмениваться мнениями, эмоциями, чувствами, а порой даже знаниями. Ну и, конечно, всем переполняющим впечатлениям нужно дать выход — во второй части экскурсии, уже познакомившись с мастерами манежа, вы получите возможность раскрыть собственные таланты (а их немало!) через природные художественные материалы. А начинается все, как и в цирке, с «заправки опилочного манежа» …
Второе призвание
Писатель, чьи бесчисленные увлечения и хобби поражали современников, не раз признавался, что садоводство – его второе призвание.
Вместе со своей первой женой Марией Давыдовой он ездил к Черному морю. В один из своих вояжей на склоне Лысой горы надалеко от Балаклавы они купили небольшой участок земли. По воспоминаниям домочадцев, Куприн с азартом начал выписывать семена редких растений. Еще до того, как была выровнена площадка для будущего дома, он уже посадил виноградник и фруктовые деревья.
Заядлым садоводом он проявил себя и во втором браке с Елизаветой Гейнрих. В 1911 году Куприн с семьей перебрался в Гатчину. Весной в кредит купил небольшой уютный дом в пять комнат, за который расплачивался до 1915 года.
Экскурсии в музей
С экспозицией можно познакомиться бесплатно, Экскурсионное обслуживание осуществляется только после предварительной записи.Заказ экскурсий по тел. 570-54-13 или эл. почте [email protected]
Исследователи, аспиранты и студенты для работы с материалами фондов должны предварительно оправить заявку по электронной почте [email protected]
Стоимость
1. Группы до 10 человек — 300 руб. с посетителя, сопровождающий группы и переводчик — бесплатно
2. Индивидуальное посещение (группа до 5 человек) — 3 000 руб.
3. Льготная стоимость экскурсионного обслуживания — 100 руб.
4. Бесплатное экскурсионное обслуживание предоставляется следующим лицам:
— лицам, чья профессиональная деятельность связана с цирковым искусством;
— сотрудникам музеев, библиотек, архивов;
— студентам профильных ВУЗов.
Правила посещения
— Продолжительность 120 минут
— Группы до 10 человек
— Иностранные группы должны иметь своего переводчика
— Экскурсия проводится только по зрительской части цирка
— Просмотр репетиции (до 10 минут) возможен только при разрешении артистов и их наличия на манеже
— В рамках экскурсии не предоставляется: посещение животных и гримерных комнат, выход на манеж.
Экскурсовод оставляет за собой право регулировать количество посетителей, прекращая доступ на экскурсию (не более 10 человек).
Посетители несут материальную ответственность за причиненный ущерб имуществу цирка.
Куприн Александр Иванович
I
Доктор Луховицын, считавшийся постоянным врачом при цирке, велел Арбузову раздеться. Несмотря на свой горб, а может быть, именно вследствие этого недостатка, доктор питал к цирковым зрелищам острую и несколько смешную для человека его возраста любовь. Правда, к его медицинской помощи прибегали в цирке очень редко, потому что в этом мире лечат ушибы, выводят из обморочного состояния и вправляют вывихи своими собственными средствами, передающимися неизменно из поколения в поколение, вероятно, со времен Олимпийских игр. Это, однако, не мешало ему не пропускать ни одного вечернего представления, знать близко всех выдающихся наездников, акробатов и жонглеров и щеголять в разговорах словечками, выхваченными из лексикона цирковой арены и конюшни.
Но из всех людей, причастных цирку, атлеты и профессиональные борцы вызывали у доктора Луховицына особенное восхищение, достигавшее размеров настоящей страсти. Поэтому, когда Арбузов, освободившись от крахмаленой сорочки и сняв вязаную фуфайку, которую обязательно носят все цирковые, остался голым до пояса, маленький доктор от удовольствия даже потер ладонь о ладонь, обходя атлета со всех сторон и любуясь его огромным, выхоленным, блестящим, бледно-розовым телом с резко выступающими буграми твердых, как дерево, мускулов.
– И черт же вас возьми, какая силища! – говорил он, тиская изо всех сил своими тонкими, цепкими пальцами попеременно то одно, то другое плечо Арбузова. – Это уж что-то даже не человеческое, а лошадиное, ей-богу. На вашем теле хоть сейчас лекцию по анатомии читай – и атласа никакого не нужно. Ну-ка, дружок, согните-ка руку в локте.
Атлет вздохнул и, сонно покосившись на свою левую руку, согнул ее, отчего выше сгиба под тонкой кожей, надувая и растягивая ее, вырос и прокатился к плечу большой и упругий шар, величиной с детскую голову. В то же время все обнаженное тело Арбузова от прикосновения холодных пальцев доктора вдруг покрылось мелкими и жесткими пупырышками.
– Да, батенька, уж подлинно наделил вас господь, – продолжал восторгаться доктор. – Видите эти вот шары? Они у нас в анатомии называются бицепсами, то есть двухглавыми. А это – так называемые супинаторы и пронаторы. Поверните кулак, как будто вы отворяете ключом замок. Так, так, прекрасно. Видите, как они ходят? А это – слышите, я нащупываю на плече? Это – дельтовидные мышцы. Они у вас точно полковничьи эполеты. Ах, и сильный же вы человечина! Что, если вы кого-нибудь этак… нечаянно? А? Или, если с вами этак… в темном месте встретиться? А? Я думаю, не приведи бог! Хе-хе-хе! Ну-с, итак, значит, мы жалуемся на плохой сон и на легкую общую слабость?
II
Арбузов вышел на улицу. Был последний день масленой недели, которая в этом году пришлась поздно. Холода еще не сдали, но в воздухе уже слышался неопределенный, тонкий, радостно щекочущий грудь запах весны. По наезженному грязному снегу бесшумно неслись в противоположных направлениях две вереницы саней и карет, и окрики кучеров раздавались с особенно ясной и мягкой звучностью. На перекрестках продавали моченые яблоки в белых новых ушатах, халву, похожую цветом на уличный снег, и воздушные шары. Эти шары были видны издалека. Разноцветными блестящими гроздьями они подымались и плавали над головами прохожих, запрудивших черным кипящим потоком тротуары, и в их движениях – то стремительных, то ленивых – было что-то весеннее и детски радостное.
У доктора Арбузов чувствовал себя почти здоровым, но на свежем воздухе им опять овладели томительные ощущения болезни. Голова казалась большой, отяжелевшей и точно пустой, и каждый шаг отзывался в ней неприятным гулом. В пересохшем рту опять слышался вкус гари, в глазах была тупая боль, как будто кто-то надавливал на них снаружи пальцами, а когда Арбузов переводил глаза с предмета на предмет, то вместе с этим по снегу, по домам и по небу двигались два большие желтые пятна.
У перекрестка на круглом столбе Арбузову кинулась в глаза его собственная фамилия, напечатанная крупными буквами. Машинально он подошел к столбу. Среди пестрых афиш, объявлявших о праздничных развлечениях, под обычной красной цирковой афишей был приклеен отдельный зеленый аншлаг, и Арбузов равнодушно, точно во сне, прочитал его с начала до конца:
ЦИРК БР. ДЮВЕРНУА.
Авиакатастрофа
Опасная история связывала Александра Куприна с Иваном Заикиным, удивительным спортсменом, силачом, боровшимся с самим Иваном Поддубным.
На пике спортивной карьеры Заикин, чемпион Российской Империи по тяжелой атлетике, увлекся воздухоплаванием. Пройдя во Франции курсы авиаторов, в 1910 году он совершил серию показательных выступлений. В Одессе он предложил Куприну подняться в воздух вместе. Тот, недолго думая, дал согласие.
Во время набора высоты аэроплан начало качать. По одной из версий, это произошло из-за перегруза: два богатыря – Куприн и Заикин – вместе весили больше 220 килограммов.
Ивану удалось увести падающий аэроплан от толпы: он рухнул, не зацепив ни одного из зевак.
К счастью, пилот и пассажир остались живы. Но после этого случая Заикин больше в небо не поднимался. Он предпочел вернуться на арену и продолжать карьеру тяжелоатлета.
Книги автора
Куприн Александр Иванович Гранатовый браслет
«В середине августа, перед рождением молодого месяца, вдруг наступили отвратительные погоды, какие так свойственны северному побережью Черного моря. То по целым суткам тяжело лежал над землею и морем густой туман, и тогда огромная сирена на маяке ревела днем и ночью, точно бешеный бык. То с утра до утра шел не переставая мелкий, как водяная пыль, дождик, превращавший глинистые дороги и тропинки в сплошную густую грязь, в которой увязали надолго возы и экипажи…»
Куприн Александр Иванович Штабс-капитан Рыбников
«В тот день, когда ужасный разгром русского флота у острова Цусима приближался к концу и когда об этом кровавом торжестве японцев проносились по Европе лишь первые, тревожные, глухие вести, – в этот самый день штабс-капитан Рыбников, живший в безыменном переулке на Песках, получил следующую телеграмму из Иркутска:
Куприн Александр Иванович Пиратка
Куприн Александр Иванович Последний из буржуев
Куприн Александр Иванович Allez!
«Этот отрывистый, повелительный возглас был первым воспоминанием mademoiselle Норы из ее темного, однообразного, бродячего детства. Это слово раньше всех других слов выговорил ее слабый, младенческий язычок, и всегда, даже в сновидениях, вслед за этим криком вставали в памяти Норы: холод нетопленной арены цирка, запах конюшни, тяжелый галоп лошади, сухое щелканье длинного бича и жгучая боль удара, внезапно заглушающая минутное колебание страха…»
Куприн Александр Иванович Тапер
Классика есть классика
Куприн Александр Иванович Анафема
«– Отец дьякон, полно тебе свечи жечь, не напасешься, – сказала дьяконица. – Время вставать.
Куприн Александр Иванович Чудесный доктор
«Следующий рассказ не есть плод досужего вымысла. Все описанное мною действительно произошло в Киеве лет около тридцати тому назад и до сих пор свято, до мельчайших подробностей, сохраняется в преданиях того семейства, о котором пойдет речь. Я, с своей стороны, лишь изменил имена некоторых действующих лиц этой трогательной истории да придал устному рассказу письменную форму…»
Куприн Александр Иванович Белый пудель
«Узкими горными тропинками, от одного дачного поселка до другого, пробиралась вдоль южного берега Крыма маленькая бродячая труппа. Впереди обыкновенно бежал, свесив набок длинный розовый язык, белый пудель Арто, остриженный наподобие льва. У перекрестков он останавливался и, махая хвостом, вопросительно оглядывался назад. По каким-то ему одному известным признакам он всегда безошибочно узнавал дорогу и, весело болтая мохнатыми ушами, кидался галопом вперед…»
Куприн Александр Иванович Слон
Куприн Александр Иванович Телеграфист
Куприн Александр Иванович Изумруд
«Четырехлетний жеребец Изумруд – рослая беговая лошадь американского склада, серой, ровной, серебристо-стальной масти – проснулся, по обыкновению около полуночи в своем деннике. Рядом с ним, слева и справа и напротив через коридор, лошади мерно и часто, все точно в один такт, жевали сено, вкусно хрустя зубами и изредка отфыркиваясь от пыли…»
Не жизнь, а цирк
В числе близких друзей писателя были циркачи. Частыми гостями дома в Гатчине были клоун Жакомино и силач Иван Заикин. Их визиты превращались в настоящие праздники: они показывали детям фокусы, привозили с собой дрессированных зверей и делились удивительными рассказами о цирковых буднях.
Однажды Жакомино пообещал маленькой Ксении подарить козленка и вскоре забыл об этом. Когда семья Куприных пришла на его выступлении, то произошел курьезный случай. Во время номера Жакомино вывел на сцену милейшую козочку с бантиком, вскоре на арену вынесли бурдюк с вином и запиской. Клоун прочел вслух:
«Обещал козленка — Обманул ребенка. Старый ты кретин!
Под зрительские аплодисменты клоун подошел к ложе, где сидел писатель с дочерью и, поклонившись, подарил малышке козочку.
Животное быстро стало любимцем семьи. Со временем козленок подрос, окреп, у него появились рога и характерный запах. Всем стало понятно, что это не коза, а козел. Жить в доме с козлом становилось непросто и Куприным пришлось расстаться с питомцем – его отдали в воинскую часть. А чтобы Ксения не печалилась и не скучала, клоун подарил ей большую куклу, которая была почти ростом с девочку.
